Прогноз развития отрасли. Нефтегаз: Грайфер В.И.

ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ ОТРАСЛИ. НЕФТЕГАЗ

Перед Вами очередной выпуск тематического приложения к Бюллетеню Экспертно-аналитического центра Союза Нефтегазопромышленников России. Как и прежде данный прогноз – это частное видение ситуации экспертом и это видение может не совпадать с другими мнениями. Авторские дополнения экспертов в области ТЭК и химии помогут получить представление о реальном положении в отраслях, о текущих тенденциях и возможностях развития.

Персона выпуска: Грайфер Валерий Исаакович

Советский, российский нефтяник; заместитель Министра нефтяной промышленности СССР (1985—1992); председатель Совета директоров ОАО «ЛУКОЙЛ»; председатель Совета директоров АО «Ритэк», лауреат Ленинской премии и премии Правительства РФ. Автор около 100 научных работ, 40 изобретений. Академик Академии горных наук (с 1995), Международной топливно-энергетической академии (с 1997). Имеет многочисленные награды СССР и Российской Федерации.

1. Стоит ли в прогнозируемый период ожидать изменений в запасах углеводородов? Куда будет двигаться отрасль? Какие будут разработки? Ваше видение этих аспектов.

Сложностей и проблем в отрасли очень много. Когда мне президент Путин вручал орден «Александра Невского», я успел ему сказать, что этот век будет веком углеводородов. Во всех основных районах: Татарии, Башкирии, в Самаре мы поставили нефтестабилизационные установки. Продукты утилизации сегодня составляют сырьевой ресурс для органического синтеза. Нижнекамский химкомбинат полностью работает на этих потерях, которые раньше были в количестве до 5%. Непрофессионал никогда не разберётся в полной мере в отношении всех оценок и критичных, и позитивных. Уровень решения многих технических вопросов бесспорно очень высок. Хотя по техническому уровню мы фактически отстаём от США. В 1974-1975 гг. была представлена выставка в Сокольниках, где американцы выставляли технику и машины для работы на гидроразрывах пластов. В то время мы пытались «догнать их и перегнать». Был такой тезис. Делали с нашим размахом. Решили сделать флот для гидроразрыва, подключили Волгоградский завод и, не продумав технические условия для этого флота, сделали заявку, что этот флот мог «рвать» скважины начиная от 5 тыс. метров до тысячи метров. Но для того чтобы «рвать» на 5 тыс. метров давление должно быть свыше тысячи атмосфер. Сделали этот флот. Он и сейчас ещё работает, и служит людям. Но оказалось, что с точки зрения аналитики у нас основные глубины – это до 3 тыс. метров, а в Поволжье – 1,5-2 тыс. метров. А вот глубины на 5 тыс. метров очень редкие. Это получился холостой выстрел. Очень жаль.

«Я делюсь с вами своими мыслями, так как для меня это актуально»

Хочу, чтобы Вы разделили со мной то обстоятельство, что в старое время, плановая система, в том числе плановость в реализации технического прогресса, зачастую приводила к тому, что технической прогресс тормозился, так как вначале надо был выполнить план. Сейчас его не хватает.

2. Сейчас с трубами ситуация достаточно стабильная, мы сами их делаем в разнообразной вариации. В целом это так?

Не соглашусь с вами. Один из министров металлургической промышленности в своё время говорил о том, что у нас с трубами всё в порядке, что мы можем дважды обернуть земной шар нашими трубами. Что же мы получаем? Получать трубы для того, чтобы делать насосы из одной трубы. Должен быть очень точным объем цилиндра. Чуть сбились – очень быстрый износ. Приходится покупать за рубежом. Все наши трубы покрываются коррозией, так что каждые 3-4 года необходимо прокладывать новые сотни километров труб. Нужны антикоррозийные трубы.

3. Назовите направления, на которые наука должна обратить особое внимание?

21 век – век углеводородов. На мой взгляд, перспективно производство органического синтеза. Это новый уровень. Мы отстали по процессам, связанным с органической химией. Поэтому сырье для этого прорыва дадут только нефть и газ. А поскольку разговор пойдёт о миллиардных капитальных вложениях – это потребует очень много внимания и денег. Сами нефтяники понимают это и уже занимаются производством органического синтеза на своих заводах. Занимаются реконструкцией, модернизацией, решая вопросы глубины переработки. Например, в Ставрополье есть крупный комплекс органического синтеза. Комбинат в Набережных Челнах полностью использует сырье «Татнефти». С этим невозможно спорить. Это требование дня. Если мы не будем этим заниматься, то загубим нефтяную промышленность. Это вопрос понимания ситуации, которая будет развиваться, как я себе это представляю. Если не наше поколение, то молодое все равно к этому обязательно придёт. Теперь перейдём к нефтяной базе. Сделали несколько стратегических оценок. Там были цифры 600 млн. и 700 млн. тонн нефти. Но на самом деле там была довольно сложная ситуация.

«Кто следит за стратегическим развитием нашей нефтяной отрасли, знает, что Азербайджан – исходная «мама» нефти, потом Северный Кавказ, затем Краснодар и Ставрополь»

Добыча нефти будет развиваться в традиционных регионах, или будет осваиваться что-то новое в ближайшей перспективе? Говорят о Восточной Сибири, о Якутии.

Нефтяной промышленности 150 лет. Нигде не прекратилась добыча нефти. Где появляются месторождения, там появляется развитие. Говорить о том, что какой-то регион выпадет из добычи – неразумно. Посмотрите на Узбекистан. Когда-то я работал начальником ПЭО в министерстве нефтяной промышленности и много лет планировал союзным республикам добычу. Было как? 900 тыс. и ни тонны больше! Теперь я понимаю, что они в то время проявили мудрость, ждали момента, и сейчас они добывают по 8 – 9 млн. тонн нефти в год.

5. Что больше в перспективе: рост добычи, или сокращение, в целях повлиять на цену? Как Вы считаете?

Все останется на одном уровне. Что касается старых районов можно говорить о стагнации. Взять, к примеру, Татарию. Там все задачи, предусмотренные проектами и разработками, уже перекрыты. Это случай, когда коэффициент нефтеотдачи в этом районе оказался выше, чем в проектных разработках. Таким образом, идёт стагнация, стабилизация по старым районам. Большие месторождения будут развиваться, такие как Каспий. Северный Кавказ, богатый большим количество мелких месторождений, также будет развиваться. В Крыму есть газ, есть конденсат, поэтому я не сомневаюсь, что в Крыму будут разработки. Север Урала – Удмуртия, Пермский край будут расти и обеспечат поддержание показательного уровня добычи. Татария, Башкирия, Самара у них есть возможность бороться за это. Даже «Лукойл» вышел в Самару. Есть так называемые Баженовские отложения: то, что так поражает наше воображение. Но в Бажене сланцеобразные запасы составляют 150 млрд. тонн (такую цифру называет академик Нестеров).

«Скажу, что не хотелось бы вставать на американский путь получения нефти из сланцев»

6. Каких технологий не хватает для развития отрасли, на Ваш взгляд?

В России 90% нефти добывается с помощью поддержания пластового давления. Это закачка воды в пласт, создание напорного режима. Сейчас ситуация такая, что лёгкая нефть действительно завершает свой век. Если взять анализ запасов, то тяжёлые запасы, низкопроницаемые пласты и т.д. занимают 70% всех запасов. На лёгкую нефть приходится всего 30% от общего количества. Это реально подтверждённые факты. Самое главное, сегодня нет достаточно эффективных технологий, способных поменять местами эти цифры. Надо работать над трудными запасами и вода нам тут не помощница. Она просто не лезет в эти низкопроницаемые пласты. Эффекта нет. Большое количество нагнетательных скважин просто стоят, просто потому, что мы не можем туда закачать воду. А это значит, нам надо менять ситуацию. Хорошо осваиваются эти пласты при газовой инъекции. Если газ хорошо качается, значит надо переходить на газ. Мы предложили качать воздух в пласты. В Бажене температура больше 100 градусов. Начинается процесс окисления, т.е. горения. После сгорания выделяется кислород, остаётся азот – он не горит. Большое количество азота высокого давления, высокой температуры и углекислый газ СО2 также не горит. Воду мы заменили на эти два компонента. Теперь они выполняют роль вытеснителя и поддержателя давления.

Бажен представлен запасами керогена. Это органические вещества, которые не дотянули до нефти. Своей технологией мы как бы в более сжатые сроки создаём условия близкие к тем, которые откладываются природой при формировании залежей керогена. Кероген отдаёт нам синтетическую нефть. В Бажене три вида нефти: первая – естественная нефть, вторая – нефть, которая содержится в керогене, третья – крупные залежи с основанием керогена, которые нам могут отдать синтетическую нефть. У нас высококвалифицированный коллектив. Наша задача – целевое обеспечение на много лет.

7. Как развивается в этом отношении «РИТЭК»?

В рамках компании был создан научный коллектив. В компании работают 1 академик РАЕН, 1 член-корреспондент РАЕН, 2 доктора наук и 22 кандидата наук. Задача, которая стоит перед нами, требует особых методов информационного обеспечения. Институт, где сейчас ведётся разработка новой быстродействующей модели компьютера, работает в одной программе вместе с нами. Потому, что там требуется очень точная информация о том, как и где, проходит фронт очагов. Есть скважина № 219, в которой мы пробурили дублёра этой скважины в ту зону, где считаем, прошёл фронт горения. Эта технология содержит в себе богатые возможности. Если мы этот вопрос решим, то вернёмся на те месторождения, где мы 50% получили, а 50% оставили.

8. Не секрет, что без бурения не может быть добычи и освоения месторождений. Когда говорят сейчас, что объем буровых работ падает, то насколько это большая проблема для компаний?

Проблем здесь нет. Бурить скважины на тех 30% запасов, которые есть, несложно. Надо бурить там, где трудная нефть. Чтобы ее получить необходимо работать и мозгами, и руками.

9. Как Вы относитесь к тому, что в России сервис, зачастую предоставляется западными компаниями?

Наш РИТЭК некий противоположный пример. Мы боремся за инновации и достигаем своих результатов. То, что западные компании обладают высоким уровнем знаний – это факт. У РИТЭКа было создано три совместных предприятия с американцами. Мы вместе с ними разрабатывали по их документации на Урале завод, филиал «Уралмаша», а также насосы на 300 атмосфер для закачки воды под повышенным давлением. Эти совместные предприятия работали неплохо. Полученные запчасти на этом заводе отправляли в штаты на комплектацию их насосов. Сейчас они оставили нам документацию. Посчитали, что транспортные затраты достаточны высокие. Сейчас РИТЭК получает эту продукцию без их участия.

10. Насколько перспективно развитие собственного сервиса?

Все зависит от цены на нефть. Когда цена стояла, весь технологический транспорт отдали сервисным предприятиям. Сервисный транспорт – это ППУ, которые обрабатывают все скважины, все исследовательские машины, все аналитические машины для замера параметров. Когда цена поджимает и надо собирать средства от реализации продукции, когда цена за баррель 30$, а у тебя ещё работают сервисники, которым тоже нужна прибыль, тогда мы можно говорить, что идёт борьба за прибыль.

«Я убеждён, что наш путь – это собственный сервис, реализуемый своими же руками»

То есть речь идёт не только о выполнении сервисных работ, но и разработке документации, которая позволит оплатить приемлемую цену за сервис.

11. Какой Вы видите справедливую цену на нефть в ближайшем будущем?

Я думаю, что справедливая цена на нефть – 70$ за баррель. Вполне вероятно, что за 2017 год цена поднимется до этого уровня. Я в нефтяной промышленности с 1949 года. В то время тоже шли разговоры о том, что нефть – это очень дорогая штука, что лучше искать альтернативы. Я считаю, что эти разговоры несущественны.